Правовая, юридическая мысль России развивалась трудно, постоянно наталкиваясь на противодействие не только правительственного консерватизма, но и консервативных традиций «общества» и даже народа. Тем не менее уже в 70—80-е годы прошлого века идея: «Нужно, необходимо, даже неизбежно водворить в нашей жизни порядок, который может быть основан только на праве, точном и всеми признаваемом»,— все прочнее укореняется в сознании ли6ералов-«западников» (см. А.А. Алафаев. Русский либерализм на рубеже 70—80-х гг. XIX в. Из истории журнала «Вестник Европы». М., 1991, стр. 108. Цитируется статья В. Модестова «Славянофильская злоба».—«Голос», 28 февраля 1882 года, № 54). Недаром все лучшие отечественные государствоведы и юристы вышли из этой среды .[4].
Какие же выводы делает автор статьи, оглядываясь на историю развития взаимоотношений между западниками и славянофилами: духовный капитал, накопленный «западниками» за всю историю существования этого со значительной долей условности выделяемого нами течения, окажется куда более актуальным и плодотворным, нежели разного рода романтизированный и офилософиченный «национал-патриотизм», взятый, разумеется, отнюдь не в крайнем его выражении, а во всех разновидностях концепции «самобытничества», к коим, несомненно, относится и «славянофильство». Этот последний, то есть национал-патриотизм, настаивающий на «особом», своем «собственном», «самобытном» пути России, так или иначе опирался и опирается на всякого рода мифы, в основе которых — представление о некоей от века («этнос») либо от Бога данной «русской душе», или «русской идее», диктующей национальному бытию смысл, миссию, предназначение и т. п. заданные константы. Сюда же примыкают представления об исконной православности, о самобытной народной нравственности, основанной на любви, о традиционной «державности», «соборности» и т. п. как о подлинно национальных атрибутах «русскости» и исходных основах решения «русского вопроса».
Славянофильство как социальное учение, как «политическая программа» (лексика П. Анненкова) было исторически оправдано и теоретически ценно, пока и поскольку продолжали существовать те реалии, из которых исходили, идеализируя и мифологизируя их, его основоположники (И. Киреевский и А. Хомяков, Ю. Самарин и К. Аксаков и др.), то есть пока сохранялась патриархально-крестьянская община, а православно-религиозные верования были глубоко укоренены в народном, массовом сознании.
Тот факт, что славянофильская утопия опиралась на эти реалии, объясняет признание со стороны ряда «западников» (например, К. Кавелиным) определенной «правды» славянофильства и даже сильный разворот некоторых из них в его сторону, что свидетельствует, между прочим, об относительной эластичности границ между этими «направлениями». Достаточно здесь, по-видимому, просто вспомнить о «русском социализме» А. Герцена, отметить ту рьяность, с которой Н, Чернышевский защищал крестьянскую общину в 1858—1859 годах, и вообще указать на идеологию «народничества» (в широком смысле этого слова).
Нынче же и община, окончательно порушенная в годы Советской власти, не существует, и православная религия отнюдь не составляет стержень массового сознания несмотря на все попытки ее модернизации и реанимирования, она сегодня преимущественно есть всего лишь форма духовной компенсации в нашем, становящемся, к сожалению, все более бездуховным, обществе, а то и просто разновидность моды.
Реальностью же наших дней — как бы к этому ни относиться — становится тяжкое, драматическое вползание страны — через варварски формирующийся рынок — в строй, где все определяющим началом должна, как уверяют, стать частная собственность. Однако это вхождение в «мировую цивилизацию» происходит в условиях — выскажусь тут намеренно огрубленно и схематично, чтоб сильнее выразить суть дела,— почти полной деклассированности населения. У нас отсутствует не только вожделенный «средний класс» (о создании которого мечтали и пеклись некоторые «западники» ещё в середине прошлого века). У нас нет и более или менее развитых, со своим менталитетом и своей культурой, классов вообще. Недавние разговоры «научных коммунистов» о «социальной однородности» советского общества были хоть и болтовней, но не пустой: она отражала действительный факт — деклассированность общества. Короче говоря, наши нынешние условия — куда хуже тех, в которых стартовал капитализм на Западе: там были естественные исторические условия и предпосылки его развития, мы же начинаем чуть ли не с чистого листа (и добавим известное каждому — с «грязных» денег) .
Итоги Февральской революции
Февральская революция не была столь стремительна, как ее любят расписывать. Конечно, по сравнению с Французской революцией, она была быстротечной и почти бескровной. Но просто никогда не упоминалось о том, что вплоть до конца революции, у Царя был шанс спасти самодержавие, тем же способом, что и в 1905 – выпустив некое подобие конституц ...
Возникновение государства у франков
Для Галлии пятое столетие явилось временем глубоких социально-экономических преобразований. В этой богатейшей провинции Рима (территория почти совпадающая с нынешней Францией) нашел свое проявление глубокий кризис, охвативший империю. Участились выступления рабов, колонов, крестьян, городской бедноты. Рим уже не мог защищать границы от ...
Финансовая политика.
В области финансовой политики Павел держался того мнения, что доходы государства принадлежат государству, а не государю лично. В Гатчине Павел самостоятельно выработал государственный бюджет. Доходы и расходы в нем балансировались в сумме 31,5 млн. руб. Но, по вычислению финансового департамента, одно содержание армии в мирное время на ...
