Тот же Анненков признавал (и тут с ним невозможно не согласиться), что по существу в идейном столкновении этих двух направлений отечественной мысли нашел свое выражение трудный и противоречивый процесс становления национального самосознания, выявились различные типы самого подхода к проблеме «внутреннего смысла русской истории», к вопросу «о месте, которое мы занимаем в среде европейских народов, и о способах самовоспитания и самоопределения, которые должны быть выбраны нами для того, чтобы это место сделать для нас почетным». В сущности, дело тут шло, по словам Анненкова, «об определении догматов для нравственности и для верований общества и о создании политической программы для будущего развития государства», о «приготовлении материалов» для грядущих «реформ и изменений».
Тем не менее и десятилетия спустя, вплоть до наших дней, имели и имеют место попытки (насколько основательны и с какой целью — вопросы особые) усматривать в конфронтации «западничества» и «славянофильства» главный стержень всей идейно-политической борьбы в России. Говорят иногда, что неумение выражавших их политических сил сговориться между собой и предопределило победу большевизма в начале XX века, что в конце нынешнего столетия «западничество» олицетворяется, точнее, символизируется академиком А. Сахаровым, а «славянофильство» — А. Солженицыным, и т. п. [4].
Между тем, вопреки широко распространенным предрассудкам, родоначальники «западничества» были ничуть не меньшими патриотами, чем «славянофилы» («русофилы»). Просто они были «другого рода» патриотами. В 1864 году Герцен так отвечал славянофилу Ю. Самарину на обвинения в не патриотизме: «Любовь наша (к народу русскому) — не только физиологическое чувство племенного родства, основанное исключительно на случайности месторождения, она, сверх того, тесно соединена с нашими стремлениями и идеалами, она оправдана верою, разумом, а потому она нам легка и совпадает с деятельностью всей жизни» [1]. В свою очередь, противостоя «загнивающему Западу», основоположники «славянофильства» использовали в своих построениях очень многое из его социального и интеллектуального опыта.
В. Соловьев писал даже, что «западническая точка зрения не только не исключает национальную самобытность, но, напротив, требует, чтобы эта самобытность как можно полнее проявлялась на деле» [5].
Но вернемся в наше сегодня. Беда состоит в том, что зачастую «идентификация» современной России через прошлое осуществляется в теоретически неосмысленных, а практически — бесплодных (если не прямо вредных для духовного здоровья народа) формах разного рода исторического романтизма, являющегося — в данном случае — типом игнорирующего реальность реставрационного идеологического сознания [4].
Представители одной из таких форм ставят и решают ныне проблему русского национального самосознания весьма своеобразно; призывая к «духовному возрождению Великой России», они занимаются изничтожением «западнического», демократического идейного наследия, то есть в сущности — выбрасыванием на свалку значительного пласта отечественной интеллектуальной культуры XIX века. Отождествляя русскую культуру с православием, а российскую историю с историей .государственности, «державности», ряд авторов, например, «Нашего современника» и некоторых других родственных ему изданий выводят все «западничество» за пределы русской культуры и философии.
В деятельности и творчестве «западников» усматривается «всеобщее очернительство» Родины, «помои и отбросы разнузданной анти-культуры», либо «зелье», приправленное «тонким ядом» западной мистики и антиправославия [6].
Такое направление «национал-патриотизма» порой выступает в современной журналистике с крайне агрессивных позиций. Еще шаг — и за границами русской культуры окажется М. Лермонтов, назвавший Россию «страной рабов, страной господ», где «народ вполне послушен голубым мундирам»; вместе с ним рискует оказаться и А. Пушкин, сказавший однажды: «Чёрт догадал меня родиться в России с душою и талантом»; ну и, само собой, Л. Толстой, как известно, на дух не переносивший православной церкви, прислуживавшей самодержавию .
Общественный строй
Основную массу населения Франкского государства в эпоху его образования составляли свободные франки и галло-римляне. Ниже их на общественной лестнице стояли литы, вольноотпущенники и рабы. Родовой знати у салических франков во времена Меровингской династии не было, но очень быстро выделилась служилая знать из числа королевских дружинник ...
Рост Шаммарского эмирата
Среди феодальных государств, на которые распалась Аравия после ухода египтян, особое значение приобрел Шаммарский эмират. Его столицей был город Хаиль. Утвердившаяся здесь еще в 30-е годы XIX в. новая династия Рашидидов воспользовалась ослаблением Неджда, чтобы укрепить свою власть. Рашидиды признавали вассальную зависимость от Неджда, ...
Автомобильный ленд-лиз
Одной из важнейших составных частей западной помощи Советскому Союзу в рамках ленд-лиза были широкомасштабные поставки автомобильной техники из США, Канады и Великобритании. Как и в случае с поставками самолетов, авиационных двигателей и необходимых материалов для отечественной авиапромышленности значение автомобильного ленд-лиза для п ...
