К концу 30-х годов ВКП(б) в значительной мере изменила и свой собственный облик, утратила остатки демократизма в своей внутрипартийной жизни. В ней исчезли дискуссии, диспуты, воцарилось полное, но весьма относительное единство. Рядовые члены партии, а в ряде случаев и члены ЦК всех выборных органов были отрешены от выработки партийной политики, которая стала уделом Политбюро и партийного аппарата.
В годы «большого террора» в СССР ничто: ни безусловное следование линии ЦК, ни личная преданность Сталину не могли гарантировать человеку личной безопасности. Это касалось, не только рядовых членов общества, но и партийно-государственных работников, т.е. представителей класса политаристов. Возможностей позитивного стимулирования (карьера, материальные блага) было недостаточно, чтобы заставить бюрократию эффективно работать. В этих условиях единственным реальным негативным стимулом могла быть только угроза лишения свободы и жизни. Чтобы политарный аппарат более или менее надежно работал, его глава — политарх должен был получить право распоряжаться судьбами всех членов класса политаристов: не только перемещать их по одной своей воле с должности на должность, но — главное — лишать их свободы и жизни. Во главе политической системы может стоять и олигархия, но идеальной формой политарного режима является деспотия. Политарный аппарат не может хорошо работать, если его время от времени не смазывать кровью его членов.[13]
И. В. Сталин стал признанным единственным вождем партии и страны и получил возможность избавиться от пока еще ограничивающих его власть членов старой партийной гвардии, которые занимали свои посты не в силу благоволения И. В. Сталина, а своих былых заслуг. Уничтожена или брошена в лагеря была значительная часть класса политаристов. Сам класс, разумеется, не только сохранился, но и окреп. Однако теперь политаристы, как и все подданные, начали жить под постоянным страхом репрессий. Такая ситуация, естественно не могла устраивать властную элиту, и рано или поздно должна была быть разрешена в её пользу. Поэтому и политаристы с нескрываемым облегчением встретили XX съезд КПСС. С этих времен репрессии, правда, в значительной степени смягченные, продолжали осуществляться лишь против рядовых граждан. Глава политосистемы потерял право на жизнь и смерть ее членов. На смену деспотии пришла олигархия. Контроля снизу политаристы давно уже не знали. Теперь во многом был ликвидирован и контроль сверху. Политаристы среднего звена приобрели огромную долю самостоятельности. В этих условиях политическая система стала разлагаться.[14]
Надо сказать, что, по мнению Ю. Семенова, личные качества руководителей все же сыграли определенную роль. Политарный строй неизбежно возник бы, объективно, как он, к примеру, возник в XX веке Китае, где в отличие от стран восточной Европы почти не было влияния СССР. Там была борьба с правыми элементами, та, что у нас была в 27-м 34-м годах, когда репрессии в основном коснулись интеллигенции и низов. Всю верхушку репрессировали. Дэн Сяо Пин, генеральный секретарь компартии Китая, работал на скотном дворе. Но в Китае никого не расстреляли. Кого-то довели до смерти, кого-то убили, но в основном их посылали на низовую работу. Чего у нас, конечно, не было. Сталин знал, что только мёртвые не кусаются. Так что Дэн Сяо Пин вышел раз, второй раз, наконец, стал фактически руководителем Китая. А у нас Бухарины, Зиновьевы, Каменевы, все они ушли в могилу.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения, но всё - таки можно рискнуть и сделать следующий прогноз: если бы чуть-чуть повезло, и система была бы чуть-чуть более гибкой и менее деспотичной (в терминологии Б. П. Курашвили: если бы был сталинизм, но не было сталинщины), то, скорее всего, удалось бы безболезненно осуществить переход от авторитаризма на демократические и социалистические рельсы тогда, когда развитие производительных сил уже достигло необходимого уровня (во второй половине XX века). Тупиковость политаризма вынудила к такому переходу в 1985 году, но к этому времени уже настолько деградировало руководство и научная мысль в области обществоведения, что подобный позыв масс быстро был направлен на другую цель: изъятие у масс собственности. Как справедливо добавил один наш коллега по дискуссиям: «Ленин верил, что догоняющая модернизация под руководством коммунистов, а затем это же руководство облегчает переход к социализму. Но история сложилась неблагоприятно для СССР. К 1985 году народ вообще не представлял собой серьёзной политической силы. Он привык безмолвствовать, и был отучен правильно понимать ситуацию. Это ещё в советские времена было сделано. Номенклатура обладала практически всей властью (криминал если и имел влияние, то небольшое), но была расколота. Старая часть номенклатуры ещё пыталась продолжать линию Сталина, но уже плохо понимая её суть. Интеллигенция знала две вещи: советскую действительность и ту, которая по представлениям писателей должна быть при социализме и коммунизме. Разница была очевидна, и её хотелось ликвидировать. К трезвому анализу ситуации интеллигенция была способна не намного больше, чем народ. В первую очередь потому, что десятилетиями была изолирована как от информации, так и от ответственности за свои решения. Таким образом, влиятельной силы, способной осуществить переход к социализму, уже не было.[15]
Дальнейшее развитие вопроса
Автор первого обобщающего труда по этрусской истории Ф. Демпстер, задался целью представить все, что знали об этрусках древние авторы. В его « Семи книгах о царской Этрурии» господствует мнение об этрусках как выходцах из Лидии.
В середине XVIII века о происхождении обитателей древней Италии выступил Н. Фрере. Мнение античных авторов о ...
Общая теория относительности
В 1905 году Эйнштейну было 26 лет, но его имя уже приобрело широкую известность. В 1914 году принял приглашение переехать на работу в Берлин в качестве профессора Берлинского университета и одновременно директора Института физики. Германское подданство Эйнштейна было восстановлено. К этому времени уже полным ходом шла работа над общей т ...
Хозяйственный и общественный строй древних славян. Общая характеристика древних славян
Слово «славяне» упоминается византийскими писателями довольно часть в VI в.н.э. Но они были известны римским и греко-римским авторам гораздо раньше. Известия о славянах у древних авторов почти одновременны с известиями о древних германцах. Так, Тацит, Плиний и Птолемей не раз упоминали о венедах (или венетах), живших в бассейне Вислы и ...
