Одной из причин увольнения Витте с поста министра финансов была его твердая позиция относительно войны с Японией. Но именно он был выдвинут общественным мнением на мирные переговоры с Японией в Портсмуте как самый авторитетный и выдающийся деятель своего времени. Он приобрел уважение и сочувствие влиятельных кругов американского общества и добился для России весьма успешных результатов. Вынудив японскую делегацию в ходе переговоров высказаться по вопросу о денежной контрибуции, он умело переломил общественное мнение. Оно уже не могло сочувствовать державе, готовой продолжать войну, нарушающую торгово-экономические интересы всего мира, только ради денег. В итоге Япония согласия на контрибуцию не получила, а Россия ограничилась уступкой южной части Сахалина и прибрежной ветви Манчжурской железной дороги. С.Ю. Витте вернулся домой, а японское правительство ввело в Токио военное положение для удержания масс от возмущения и разрушительных эксцессов.
Вернувшись в Россию, С.Ю. Витте нашел власть в состоянии полной растерянности, метания от диктаторского подавления революционного движения до дарования стране Конституции. Никто не имел готового решения и судьба вновь обратила свой взор на бывшего министра финансов. Сам он оказался перед мучительным выбором: чувством он был за сохранение самодержавия, умом - за Конституцию.
У С.Ю. Витте был свой план: создание единой и твердой государственной власти во главе с Советом министров, наделенным неограниченными полномочиями. Правительство должно было в рамках предоставленных ему установок выработать основы конституционного строя, который и был бы с известной постепенностью сформирован. Свои взгляды он изложил в докладе на имя императора Николая II. В нем подчеркивалось, что корни происходящих в стране волнений лежат глубже. "Они - в нарушенном равновесии между идейными стремлениями русского мыслящего общества и внешними формами его жизни. Россия переросла форму существующего строя. Она стремится к строю правовому на основе гражданской свободы. В уровень с одушевляющей благоразумное большинство общества идеей должны быть поставлены и внешние формы русской жизни. Первую задачу правительства должно составлять стремление к осуществлению теперь же, впредь до законодательной санкции через Государственную думу, основных элементов правового строя: свобода печати, совести, собраний, союзов и личной неприкосновенности"[7].
На этом историческом документе Николай II начертал: "Принять к руководству", - и поручил С.Ю. Витте подготовить текст Манифеста, который был опубликован 17 октября 1905 г. вместе с объяснительной запиской. Сергей Юльевич Витте стал первым в истории России председателем Совета министров - постоянно действующего правительственного органа.
С разблокированием Сибирской магистрали войска стали стягиваться на европейскую часть страны, вооруженные выступления были подавлены, а о дарованных Манифестом свободах вскоре забыли. Остался не у дел и сам С.Ю. Витте - один из авторов конституционных реформ России. 14 апреля 1906 г. он обратился к царю с заявлением об отставке, а 16 апреля получил положительный ответ.
В течение последующих девяти лет жизни С.Ю. Витте неоднократно возвращался к событиям того времени, переосмысливая их ход. Он четко отличал свой подход к конституционной реформе от царского Манифеста, критически оценивал деятельность Государственной думы, мечтал о том, чтобы над его могилой было начертано: "Объяснительная записка 17-го октября".
В период короткого пребывания во главе правительства он достаточно четко представлял себе необходимость решения двух задач: посредством займа получить средства для того, чтобы в течение ряда лет не нуждаться в деньгах, и вернуть армию из Забайкалья в европейскую Россию. В своих воспоминаниях он посвятил истории получения займа целую главу, а затем выпустил специальную книгу".
Действительно, в конце 1905 г. Россия стояла на пороге финансового краха. Запасы золота таяли, его владельцы переводили капиталы за границу. Эмиссионное право Государственного банка на выпуск кредитных билетов было исчерпано. Поэтому заем был необходим для того, чтобы спасти золотое обращение в самый критический момент. Роль Витте в решении этой проблемы была высоко оценена Николаем II. Но тем не менее он был уволен после того, как из Парижа поступила телеграмма о подписании договора о займе.
После ухода от активной политической деятельности С.Ю. Витте оставался членом Государственного совета, но большую часть времени жил за границей, периодически возвращаясь в Россию. Он начал работать над обширными воспоминаниями, материалы для которых он собирал заранее. Особенно скрупулезно к описанию своей жизни и деятельности С.Ю. Витте стал относиться после того, когда его авторитет и влияние сильно пошатнулись. Его волновало мнение потомков. "Конечно, я уверен в том, - писал он, - что, когда я буду в земле, все выяснится, и мне будет отдано должное. Моих врагов забудут, а меня Россия не забудет"[8].
Создание и результаты народных ополчений
Польская оккупация Москвы затягивалась, Владислав не принимал православия и не ехал в Россию, правление поляков и польских клевретов в Москве возбуждало против себя всё большее неудовольствие. Теперь и у служилых людей, и у «земских» людей вообще, и у тех казаков, у которых жило национальное сознание и религиозное чувство, оставался оди ...
Как назывался этот «докиевский» Киев?
Константин Багрянородный и на этот раз сообщает интересные сведения. Рассказав о том, что ладьи-однодревки сходятся к Киеву из Новгорода, Смоленска, Чернигова, цесарь пишет, что все они «собираются в киевской крепости, называемой Самбатас». Император хорошо знал Киев и упоминал его неоднократно, но в данном случае назвал, очевидно, каку ...
Ведь недаром, Москва, сожженная пожаром, французу отдана? Или о том как
принималось решение оставить Москву.
После изнурительных боев с французской армией, особенно Бородинского сражения российская армия была обескровлена, истощена. В ее рядах было много раненых. Негативную роль сыграл и временной фактор – у россиян не было времени на подготовку решающего сражения у Москвы. Вот почему русское командование ощутило необходимость выбора.
Решение ...
